Личная конституция Романа Бевзенко

До сих пор благодарен родителям, что они отдали меня в школу с углубленным изучением английского языка. Я на языке с 6 лет говорю. Это открыло мне целый мир.

Право — это общесоциальный феномен. Нам здесь, в России, кажется, что мы открываем что-то здесь впервые, и многие думают, что это мы впервые с этим столкнулись. С реновацией, например. А если владеть языками, то можно почитать книжки иностранные и увидеть, что практически все в праве было придумано до нас в других местах и другие времена.

Я не играю в казино. Не люблю риск, непросчитываемость чего-то в будущем. Наверное, поэтому я вряд ли буду заниматься бизнесом самостоятельно. Адреналин для меня ценности не представляет.

У меня никогда не было такого положения, чтобы я мог им пользоваться в своих личных целях. Кто такой практикующий юрист? Обслуга, как парикмахер… А когда я работал в ВАСе, это было просто неприлично, неприемлемо. Можно было выпасть из круга общения навсегда.

В старости планирую купить виноградник. И заниматься для души кустарным производством вина. Наверняка будет себе в убыток, но зато для души.

Помогать людям нужно обязательно. Я стараюсь это делать в ежемесячном режиме, если говорить о благотворительности.

Всегда стараюсь поддерживать молодых, талантливых юристов. У меня перед глазами я сам образца 2005 года, когда мы с другом Тимуром Фахретдиновым написали книгу о зачете обязательств и мне очень хотелось отдать ее в приличное издательство. Тогда мне здорово помог Вадим Анатольевич Белов. Он очень мощно подставил плечо. Я был тогда совсем молодой, начинающий юрист из провинции. А он настолько по-доброму к нам отнесся, что книгу «Статут» взял в печать, ее опубликовали, она имела некоторый успех, ну и у меня в жизни все вот так хорошо сложилось. И я эту помощь запомнил для себя навсегда.

Когда у тебя нет поражений — это не очень хороший путь. Даже если ты где-то потерпел неудачу, это твоя неудача. Нужно встать, отряхнуться и идти дальше. Мой личный опыт показывает, что жизнь без неудач неинтересна, неполноценна. Удача — это хорошо. Когда все идет в гору — здорово. Но неудача помогает лучше оценить собственный характер, встряхнуться, показать не столько другим, сколько самому себе, что ты сильный и разумный человек.

У меня довольно жесткая апатия по поводу всего, что сейчас происходит в России в части права. Страна все больше и больше скатывается в какое-то неправо. И восхваление Сталина в стенах Московской юридической академии — это сильная примета времени. Поэтому иногда хочется плюнуть на все… Но задумываешься, отряхиваешься и думаешь, что есть наша молодежь, есть талантливые ребята и их с каждым годом все больше и больше. Их эта позднесоветская зараза не затронула, они жаждут права, хотят его для России… Надеюсь, что смена поколений даст новое окно возможностей в этой стране и Россия опять повернется лицом к праву. А если нет, то виноградники, видимо, ждут меня в другой юрисдикции.

В последнее время я не могу долго на чем-то сосредоточиться. Мой максимум — полтора-два часа. Постоянно хочется отвлечься: сериал посмотреть, проверить ленту в «Фейсбуке», книжку почитать. У меня такая вот неусидчивость с возрастом стала развиваться. Мне самому это ужасно не нравится.

Я очень люблю фильмы-сказочки. Мне нравятся «Звездные войны», «Гарри Поттер», «Властелин колец». Для меня кино — это просто способ развлечься, не более того. Не понимаю артхаус. И все эти обсуждения: «Вот он отрезал кусок от своей мертвой любимой женщины и съел. О, как это тонко!» Для меня это бред, глупость несусветная.

Русское кино не люблю категорически. И новое, и старое. Мне не нравится в нем все, включая советскую кинематографическую школу с этим классическим переигрыванием актеров. Мне больше нравится голливудское кино. Ты простой парень Сильвестр Сталлоне, полицейский, пошел и преступника с горы скинул. А я посмотрел это, съел попкорн и пошел дальше. Я совершенно не тонкий в этом смысле человек.

Не могу сказать, что я искусный боец. Я никогда специально этому не учился. Но хулиганов я не боюсь. Конечно, не когда ты один, а их пятеро. Один на один я могу за себя постоять.

Я абсолютно счастливый человек. У меня замечательная жена и двое прекрасных детей, в которых я души не чаю. Мы с ними друзья. Мне тут грех чего-то еще желать.

Работа в ВАС РФ — это время, когда душа пела и крылья разворачивались. Особенно когда было создано управление частного права и председатель ВАС предложил мне его возглавить. Это были годы абсолютного профессионального счастья и удовлетворения.

Я боюсь потерять лицо. Для меня это очень страшно. Когда публика на тебя смотрит и говорит: «А все оказалось совсем не так. Король-то голый». И это меня довольно сильно сдерживает. Поэтому есть довольно много вещей, о которых я не говорю и не пишу публично, хотя язык чешется.

Какие-то не очень умные люди называли меня острием банковского лобби в суде. Меня, одного из авторов знаменитого ВАСовского пленума по залогу со всей этой историей о защите добросовестных приобретателей заложенного имущества, одного из авторов не менее знаменитого ВАСовского обзора по кредитам, который ударил мощно по банковским комиссиям. Все это было сделано с моим участием и под моим началом. Но этого никто не видел, но почему-то было очень много разговоров о том, что банки в ВАСе мощно лоббируют свои интересы. Это глупость же полная!

Я слухи о себе не собираю вообще. Мне наплевать, кто обо мне думает плохо, потому что я о них вообще не думаю. Я думаю о своих коллегах, учениках, друзьях, а о злопыхателях — никогда.

Яркое пятно в моем детстве — это страх ребенка, которого случайно потеряли. Когда мне было лет шесть, мы с папой пошли в магазин. Я закрутился между прилавками и в какой-то момент упустил папу из виду. Оглядываюсь и понимаю, что его нет. Я выбежал на улицу и вижу вдали удаляющуюся мужскую фигуру в сером плаще, как у папы. Я подумал: «Боже мой, как это папа меня оставил одного!» Я побежал за ним с криками «Папа, папа!». Подбегаю к этому мужчине, хватаю его за руку, он поворачивается — а это не мой отец. И у меня шок. А потом вижу: папа выбегает из магазина. Нашел меня. Это была такая радость!

В женщинах мне нравятся, на первый взгляд, банальные качества. Умение послушать, поговорить. Эгоцентризм, перетягивание одеяла на себя, когда ты должен каждый день прыгать вокруг и доказывать, что ты достоин быть рядом с ней, — это ужасно. Мне нравится, когда женщина ведет себя как партнер: мы живем вместе, воспитываем детей, делаем какие-то дела, но никто не лучше и не хуже другого, мы — равные партнеры.

Мои профессиональные амбиции сейчас не удовлетворены. Я примерно представляю себе завершение своей карьеры, но не уверен, что это возможно в той политической парадигме, которая сейчас есть. Я бы хотел окончить свою карьеру в суде, будучи судьей. Но политическая власть и ее политика в сфере судебной власти, а также те фигуры, которые сейчас возглавляют судебную систему, вряд ли соответствуют моему представлению о том, как должен быть устроен и работать суд. А идти туда, где это не так, я не готов.

Я амбициозный человек. Амбиции меня подстегивают, двигают вперед. Если амбиции тебя не подхлестывают, ты просто сидишь и говоришь, да, было бы неплохо когда-нибудь… У меня есть очень хорошая здоровая амбиция — я бы хотел написать докторскую диссертацию и защититься. Что нужно человеку, чтобы достичь этой цели? Выбираешь месяц в году, когда можно уехать, взять чемодан с книгами и спрятаться ото всех. Я так для себя сделал. Если бы не амбиции — я вряд ли бы когда-нибудь сделал это.

Я считаю себя абсолютно свободным человеком. Но свобода и ответственность — это разные вещи. Я не свободен в том смысле, что я отвечаю за свою семью, за тех, за кого я как мужчина должен отвечать.

К деньгам отношусь хорошо. И вроде бы они ко мне тоже. Когда я работал в ВАСе, у меня доход от лекций почти в два раза превышал мой месячный доход на госслужбе. И это очень удивляло людей, которые занимаются в госаппарате проверкой расходов и доходов. Но это был «белый» доход, с него были уплачены налоги. Понятно, что, когда я ушел с госслужбы в частный бизнес, доходы резко выросли.

Я люблю деньги не в смысле накопительства, а в смысле возможностей. Я, например, в любой момент могу поехать в Лондон за книгами по праву. Потратить тысячу фунтов на 5–6 томов, которые мне нужны, которые мне хочется прочитать, а заодно помотаться вечером по любимым закоулкам в Миддл Темпл, наслаждаясь воздухом высокой юриспруденции. Если нет денег — ты не можешь себе это позволить.

Один из самых талантливых судебных юристов сегодня, на мой взгляд, — это Юлий Тай. Как судебный юрист он мне очень глубоко симпатичен. И я бы, наоборот, хотел бы встретится с ним в суде как с оппонентом. Мне кажется, это было бы здорово. Я бы получил чисто эстетическое удовольствие. Он мастер риторики, он изумительно выступает.

Как раньше было хорошо: по вторникам включаешь с утра компьютер и смотришь, как люди выступают в президиуме. И сразу видно: этот юрист бездарь, этот — пустышка, а этот вообще какой-то мужик в свитере, который пришел в Высший арбитражный суд, да еще и оказалось, что он не юрист, а бухгалтер. В общем, дурь каждого представителя была видна очень хорошо.

У меня тяжелые отношения с богом. Или у него с мной — не знаю. Я — агностик. Я не отрицаю, что есть какая-то высшая сила, но и не готов присоединиться к какой-то религии или догматическому течению. В религии слишком много эмоций, чувств, да и просто на веру многое надо принимать. Мне это не близко.

Я не боюсь смерти. Как можно бояться того, что с тобой неизбежно произойдет? Это как бояться зимы. Это нелепо. Бояться нужно чего-то случайного.

Я помню, что подростком лет в 11–12 я как-то не мог заснуть, ворочался, и ко мне раз — и пришло осознание конечности жизни. У меня был легкий шок от этого: и мама с папой не всегда будут, и ты не всегда будешь. Но я спокойно с этим живу. Может быть, это связано с тем, что я очень много летаю на самолетах. У меня как-то раз было 90 перелетов за год.

Сложно представить себе регион России, где я не был. И меня поражает, насколько красивая, большая страна и как бардака много, как все запущено. И в головах, и в устройстве всего вокруг. Но страна потрясающе красивая.

Самое красивое место в мире, где я был (а я был очень много где), это Камчатка. Лететь долго, часов 10, но то, что можно увидеть в итоге, — потрясает, стоит тех денег, которые за такое путешествие просят. Второе место — Горный Алтай. Швейцария — на третьем…

Источник: «Корпоративный юрист»