6 декабря управляющий партнер юридической компании «Пепеляев Групп», адвокат АП Московской области Сергей Пепеляев отмечает 60-летие. В юбилейном интервью «Адвокатской газете» Сергей Пепеляев рассказал о роли случая в выборе профессии, игре в Молодежном театре МГУ, подготовке первого в России учебника по налоговому праву, секретах профессиональной многогранности, приходе в адвокатуру и о том, что должен уметь адвокат для успешного ведения дела в Верховном Суде и Конституционном Суде.
Сергей Геннадьевич, что побудило Вас выбрать юридическую профессию?
Честно говоря, не я выбирал профессию, а, скорее, она меня. Школа не очень хорошо ориентировала в выборе профессии. У меня была замечательная учительница по биологии, которая считала, что из меня должен получиться хороший хирург. Я ходил на кружок биологии. Мы резали лягушек, смотрели, как у них там все устроено. Было интересно, но куда поступать, оставалось под вопросом. Я хотел идти в театральное училище, стать актером. Родители этого не одобряли. Мамина сестра окончила юридический институт, служила в милиции, была подполковником. Ее ставили мне в пример. Я решил попробовать и поступил на юридический факультет МГУ.
Интереса поначалу не было, хотя на первом курсе мне нравилось, потому что было много предметов, связанных с историей: история отечественного государства и права, история зарубежного государства и права. Я писал курсовую работу по эволюции президентской власти США в период империализма. У меня был замечательный научный руководитель – Нина Александровна Крашенинникова, доктор юридических наук, профессор. Можно сказать, что у меня происходило накопление знаний, привыкание и погружение в профессию. Любовь к профессии пришла уже после окончания вуза.
Сергей Геннадьевич, что побудило Вас выбрать юридическую профессию?
Честно говоря, не я выбирал профессию, а, скорее, она меня. Школа не очень хорошо ориентировала в выборе профессии. У меня была замечательная учительница по биологии, которая считала, что из меня должен получиться хороший хирург. Я ходил на кружок биологии. Мы резали лягушек, смотрели, как у них там все устроено. Было интересно, но куда поступать, оставалось под вопросом. Я хотел идти в театральное училище, стать актером. Родители этого не одобряли. Мамина сестра окончила юридический институт, служила в милиции, была подполковником. Ее ставили мне в пример. Я решил попробовать и поступил на юридический факультет МГУ.
Интереса поначалу не было, хотя на первом курсе мне нравилось, потому что было много предметов, связанных с историей: история отечественного государства и права, история зарубежного государства и права. Я писал курсовую работу по эволюции президентской власти США в период империализма. У меня был замечательный научный руководитель – Нина Александровна Крашенинникова, доктор юридических наук, профессор. Можно сказать, что у меня происходило накопление знаний, привыкание и погружение в профессию. Любовь к профессии пришла уже после окончания вуза.
Вы упомянули, что хотели быть актером. Какую роль в Вашей жизни сыграло увлечение театром?
Первый курс был сложным и посвящен только учебе. Начиная со второго курса и позднее, когда я учился в аспирантуре, в общей сложности девять лет я играл в Молодежном театре МГУ. Тогда в МГУ было два театра – Студенческий театр МГУ и Молодежный театр МГУ. В Студенческом театре играли знаменитый Валдис Пельш, Алексей Кортнев, Ирина Богушевская. В том же здании, на углу Проспекта Карла Маркса (нынешняя Моховая) и Улицы Герцена (нынешняя Большая Никитская), работал Молодежный театр МГУ. Самый знаменитый выходец из этого театра – заслуженный артист Российской Федерации Сергей Виноградов. Он играет в театре Моссовета. Режиссером Молодежного театра МГУ был Александр Четверкин – профессиональный режиссер из Малого театра. В Малом театре он ставил спектакли с Виталием Соломиным, Элиной Быстрицкой.
У нас были настоящая работа и настоящая дисциплина. Если опаздываешь на репетицию – штраф. Я собирал штрафы и записывал в книжечку. Потом их тратили на декорации, костюмы. Были у нас физические тренировки (как эффектно упасть на сцене, например), речевые разминки. Формировались актерские навыки, в том числе чувство зала – как вы говорите, как посылаете свой голос, как чувствуете объем, в котором звучите. Это очень важный навык. Потом он очень пригодился мне и в судах, и при чтении лекций в университете, и при публичных выступлениях. Еще один важный навык – чувствование фальши, когда человек говорит, а ты ощущаешь, что он говорит неправду.
У нас было несколько полномасштабных спектаклей: «Баня» по Маяковскому, «Лисистрата» по Аристофану, «Хищные вещи века» по братьям Стругацким. Также было несколько спектаклей и программы, с которыми мы ездили по воинским частям, колхозам и т.д. Играли на не приспособленных для театра площадках. Были и международные поездки – в Бельгию на Фестиваль молодежи и студентов, в Марокко.
Чем был обусловлен выбор Вами налоговой специализации?
По сути, он тоже случаен. В 1982 г. я поступил, в 1987-м окончил обучение в вузе. Это происходило в последние годы существования Советского Союза. Финансового и налогового права как таковых не было. Термин «налоговое право» даже не употреблялся. В курсе финансового права поверхностно изучались государственные доходы, внутри этой темы немного говорилось о налогах. Это было обусловлено коммунистической идеологией, которая утверждала, что в будущем никаких налогов не будет.
Я учился на кафедре государственного права и советского строительства – то, что сейчас называется «конституционное право». При этом занимался темой, далекой от практики, – изучал историю преподавания государственного права в Московском государственном университете в досоветский период, то есть готовился к научной или преподавательской карьере. Кафедра была заинтересована в том, чтобы воссоздать свою историю. Я проводил много времени в архиве МГУ на Моховой улице, изучал учебные планы, курсы, как они строились, биографии преподавателей. Моим научным руководителем была профессор Богданова Наталья Александровна, вторым научным руководителем, который вел у нас научный кружок, а потом руководил дипломным проектом, был Кутафин Олег Емельянович. Он считал, что тема очень важная и что у меня хорошо получается обобщать и анализировать информацию. Мне предложили написать статью в «Вестник Московского государственного университета». Туда писали только профессора.
Собственно, кафедра и рекомендовала меня в аспирантуру. По разным административным причинам там не было места. А на кафедре административного и финансового права место как раз было, и мне предложили туда пойти. Я хотел заниматься государственным правом и воспринял это так, что меня отправляют «на задворки». Мне объяснили, что есть утилитарная задача получить научную степень. Вот защитишься, станешь кандидатом наук, а потом вернешься на кафедру государственного права и будешь преподавать, например, конституционные основы налогообложения. Если на кафедре государственного права в то время у нас было семь докторов наук, профессоров, то во всем Советском Союзе по финансовому праву было всего четыре: мой научный руководитель Сергей Дмитриевич Цыпкин, Михаил Иванович Пискотин в Институте государства и права Академии наук СССР, Нина Ивановна Химичева в Саратове и Лидия Николаевна Воронова в Киеве.
Тема моей диссертации была «Гражданин как субъект финансово-правовых отношений». Когда я заканчивал диссертацию, начала зарождаться новая экономика. Возникла потребность в специалистах по налогообложению. Я оказался в числе очень узкой группы, которая хотя бы что-то понимала в этой сфере или думала в эту сторону. И как-то все срослось, в том числе начало практической деятельности, когда возник огромный спрос на эту специализацию.
Я совмещал написание диссертации с преподаванием на вечернем отделении, на дневном по субботам. Аспирант – это вчерашний студент. Практики никакой. И вот приходишь на вечернее отделение, где получают образование люди с опытом, намного старше тебя, а ты должен вести семинары, ставить оценки, принимать экзамены. Для меня было стрессом, что я, школяр, могу рассказать практикам, да еще и так, чтобы они меня не поправляли. Приходилось много готовиться, искать что-то новое, сравнивать, как в других странах, как у нас, чем объясняется тот или иной вариант законодательства.
В 1995 г. Вы написали первый в России учебник по налоговому праву, много раз переиздававшийся. Расскажите, пожалуйста, об истории его подготовки, о том, какие знания и опыт положены в его основу.
К этому моменту у меня уже были несколько изданных книг и практический опыт. Я как юрист вел налоговые дела и понимал, что в законе что-то не так. Когда анализируешь закон с точки зрения теории, понимаешь все его несовершенства и на этих несовершенствах строишь защитную позицию. На основе этого у меня родилась книга «Законы о налогах: элементы структуры». Вышли и другие книги – «Подоходный налог – принципы и структура», «Правовое положение органов Государственной налоговой службы Российской Федерации».
В 1994 г. на программу развития учебной базы по финансовому направлению было выделено финансирование. Мне предложили написать учебник по налоговому праву. Был создан авторский коллектив. Я стал научным руководителем, редактором и автором более половины текстов. Учебник получился достаточно компактным. Я ставил задачу не пересказывать законодательство своими словами, как это делается в большинстве учебников, а объяснить, чем обусловлены те или иные нормы. Специалист должен ориентироваться в переменах, а не в статике. Учить статику, зазубривать законодательство – школярство. Мы сразу писали учебник «на вырост», ставили задачу с учетом того, что законодательство меняется. Мы писали прикладную теорию, чтобы читатели, особенно студенты, понимали, для чего им это нужно. Учебник дважды переиздавался. Потом вышел двухтомник, по 700 страниц каждый том. Были созданы курсы, лекции. Некоторые до сих пор говорят, что первый учебник был самый лучший.
Первый курс был сложным и посвящен только учебе. Начиная со второго курса и позднее, когда я учился в аспирантуре, в общей сложности девять лет я играл в Молодежном театре МГУ. Тогда в МГУ было два театра – Студенческий театр МГУ и Молодежный театр МГУ. В Студенческом театре играли знаменитый Валдис Пельш, Алексей Кортнев, Ирина Богушевская. В том же здании, на углу Проспекта Карла Маркса (нынешняя Моховая) и Улицы Герцена (нынешняя Большая Никитская), работал Молодежный театр МГУ. Самый знаменитый выходец из этого театра – заслуженный артист Российской Федерации Сергей Виноградов. Он играет в театре Моссовета. Режиссером Молодежного театра МГУ был Александр Четверкин – профессиональный режиссер из Малого театра. В Малом театре он ставил спектакли с Виталием Соломиным, Элиной Быстрицкой.
У нас были настоящая работа и настоящая дисциплина. Если опаздываешь на репетицию – штраф. Я собирал штрафы и записывал в книжечку. Потом их тратили на декорации, костюмы. Были у нас физические тренировки (как эффектно упасть на сцене, например), речевые разминки. Формировались актерские навыки, в том числе чувство зала – как вы говорите, как посылаете свой голос, как чувствуете объем, в котором звучите. Это очень важный навык. Потом он очень пригодился мне и в судах, и при чтении лекций в университете, и при публичных выступлениях. Еще один важный навык – чувствование фальши, когда человек говорит, а ты ощущаешь, что он говорит неправду.
У нас было несколько полномасштабных спектаклей: «Баня» по Маяковскому, «Лисистрата» по Аристофану, «Хищные вещи века» по братьям Стругацким. Также было несколько спектаклей и программы, с которыми мы ездили по воинским частям, колхозам и т.д. Играли на не приспособленных для театра площадках. Были и международные поездки – в Бельгию на Фестиваль молодежи и студентов, в Марокко.
Чем был обусловлен выбор Вами налоговой специализации?
По сути, он тоже случаен. В 1982 г. я поступил, в 1987-м окончил обучение в вузе. Это происходило в последние годы существования Советского Союза. Финансового и налогового права как таковых не было. Термин «налоговое право» даже не употреблялся. В курсе финансового права поверхностно изучались государственные доходы, внутри этой темы немного говорилось о налогах. Это было обусловлено коммунистической идеологией, которая утверждала, что в будущем никаких налогов не будет.
Я учился на кафедре государственного права и советского строительства – то, что сейчас называется «конституционное право». При этом занимался темой, далекой от практики, – изучал историю преподавания государственного права в Московском государственном университете в досоветский период, то есть готовился к научной или преподавательской карьере. Кафедра была заинтересована в том, чтобы воссоздать свою историю. Я проводил много времени в архиве МГУ на Моховой улице, изучал учебные планы, курсы, как они строились, биографии преподавателей. Моим научным руководителем была профессор Богданова Наталья Александровна, вторым научным руководителем, который вел у нас научный кружок, а потом руководил дипломным проектом, был Кутафин Олег Емельянович. Он считал, что тема очень важная и что у меня хорошо получается обобщать и анализировать информацию. Мне предложили написать статью в «Вестник Московского государственного университета». Туда писали только профессора.
Собственно, кафедра и рекомендовала меня в аспирантуру. По разным административным причинам там не было места. А на кафедре административного и финансового права место как раз было, и мне предложили туда пойти. Я хотел заниматься государственным правом и воспринял это так, что меня отправляют «на задворки». Мне объяснили, что есть утилитарная задача получить научную степень. Вот защитишься, станешь кандидатом наук, а потом вернешься на кафедру государственного права и будешь преподавать, например, конституционные основы налогообложения. Если на кафедре государственного права в то время у нас было семь докторов наук, профессоров, то во всем Советском Союзе по финансовому праву было всего четыре: мой научный руководитель Сергей Дмитриевич Цыпкин, Михаил Иванович Пискотин в Институте государства и права Академии наук СССР, Нина Ивановна Химичева в Саратове и Лидия Николаевна Воронова в Киеве.
Тема моей диссертации была «Гражданин как субъект финансово-правовых отношений». Когда я заканчивал диссертацию, начала зарождаться новая экономика. Возникла потребность в специалистах по налогообложению. Я оказался в числе очень узкой группы, которая хотя бы что-то понимала в этой сфере или думала в эту сторону. И как-то все срослось, в том числе начало практической деятельности, когда возник огромный спрос на эту специализацию.
Я совмещал написание диссертации с преподаванием на вечернем отделении, на дневном по субботам. Аспирант – это вчерашний студент. Практики никакой. И вот приходишь на вечернее отделение, где получают образование люди с опытом, намного старше тебя, а ты должен вести семинары, ставить оценки, принимать экзамены. Для меня было стрессом, что я, школяр, могу рассказать практикам, да еще и так, чтобы они меня не поправляли. Приходилось много готовиться, искать что-то новое, сравнивать, как в других странах, как у нас, чем объясняется тот или иной вариант законодательства.
В 1995 г. Вы написали первый в России учебник по налоговому праву, много раз переиздававшийся. Расскажите, пожалуйста, об истории его подготовки, о том, какие знания и опыт положены в его основу.
К этому моменту у меня уже были несколько изданных книг и практический опыт. Я как юрист вел налоговые дела и понимал, что в законе что-то не так. Когда анализируешь закон с точки зрения теории, понимаешь все его несовершенства и на этих несовершенствах строишь защитную позицию. На основе этого у меня родилась книга «Законы о налогах: элементы структуры». Вышли и другие книги – «Подоходный налог – принципы и структура», «Правовое положение органов Государственной налоговой службы Российской Федерации».
В 1994 г. на программу развития учебной базы по финансовому направлению было выделено финансирование. Мне предложили написать учебник по налоговому праву. Был создан авторский коллектив. Я стал научным руководителем, редактором и автором более половины текстов. Учебник получился достаточно компактным. Я ставил задачу не пересказывать законодательство своими словами, как это делается в большинстве учебников, а объяснить, чем обусловлены те или иные нормы. Специалист должен ориентироваться в переменах, а не в статике. Учить статику, зазубривать законодательство – школярство. Мы сразу писали учебник «на вырост», ставили задачу с учетом того, что законодательство меняется. Мы писали прикладную теорию, чтобы читатели, особенно студенты, понимали, для чего им это нужно. Учебник дважды переиздавался. Потом вышел двухтомник, по 700 страниц каждый том. Были созданы курсы, лекции. Некоторые до сих пор говорят, что первый учебник был самый лучший.
Расскажите, пожалуйста, когда Вы начали работать как практикующий юрист, как пришли к идее создать юридическую компанию «Пепеляев Групп», которая сейчас является одной из ведущих в стране, признанным авторитетом в нескольких отраслях права, прежде всего, налогового?
В 1990 г. я стал совмещать преподавательскую деятельность с практикой. Пошел работать во вновь созданную аудиторскую фирму, чтобы содержать семью. Отлично помню первое задание: подготовить договор о проведении аудита в Союзе театральных деятелей, который возглавлял народный артист СССР Кирилл Лавров. Первые в моей жизни коммерческие переговоры прошли с ним. В компании я был и внутренним юрисконсультом, и внешним консультантом одновременно. Очень полезный и разнообразный опыт. Со временем я возглавил там департамент налогов и права, приобрел солидную судебную практику. Но не оставлял научные занятия, руководил подготовкой аспирантами кандидатских диссертаций (5 человек стали кандидатами юридических наук под моим научным руководством). Публиковал много статей в центральной прессе, выступал на научных и практических конференциях, в результате чего приобрел известность. Конституционный Суд несколько раз приглашал меня высказать экспертное мнение при рассмотрении налоговых дел, ВАС РФ регулярно приглашал на совещания по судебной практике.
Юрист в аудиторской фирме остается на вторых ролях, возможности ограничены основным предметом деятельности – аудитом. Поэтому в 2002 г. мы с коллегами решили создать самостоятельную юридическую фирму. На тот момент весь штат составлял порядка 30 человек. Но мы быстро росли, поскольку и экономическая, и кадровая ситуация благоприятствовали. Сейчас в компании трудятся 250 человек. Думаю, это не предел.
В 1990 г. я стал совмещать преподавательскую деятельность с практикой. Пошел работать во вновь созданную аудиторскую фирму, чтобы содержать семью. Отлично помню первое задание: подготовить договор о проведении аудита в Союзе театральных деятелей, который возглавлял народный артист СССР Кирилл Лавров. Первые в моей жизни коммерческие переговоры прошли с ним. В компании я был и внутренним юрисконсультом, и внешним консультантом одновременно. Очень полезный и разнообразный опыт. Со временем я возглавил там департамент налогов и права, приобрел солидную судебную практику. Но не оставлял научные занятия, руководил подготовкой аспирантами кандидатских диссертаций (5 человек стали кандидатами юридических наук под моим научным руководством). Публиковал много статей в центральной прессе, выступал на научных и практических конференциях, в результате чего приобрел известность. Конституционный Суд несколько раз приглашал меня высказать экспертное мнение при рассмотрении налоговых дел, ВАС РФ регулярно приглашал на совещания по судебной практике.
Юрист в аудиторской фирме остается на вторых ролях, возможности ограничены основным предметом деятельности – аудитом. Поэтому в 2002 г. мы с коллегами решили создать самостоятельную юридическую фирму. На тот момент весь штат составлял порядка 30 человек. Но мы быстро росли, поскольку и экономическая, и кадровая ситуация благоприятствовали. Сейчас в компании трудятся 250 человек. Думаю, это не предел.
Вы успешно ведете на протяжении многих лет и преподавательскую деятельность, и практическую, научную, общественную, издательскую. Это удается немногим представителям адвокатской профессии. Есть ли какие-то универсальные подходы, методы, которые позволяют совмещать такие глобальные направления, каждому из которых можно посвятить отдельный профессиональный путь?
Думаю, мне повезло, что все мои интересы – и научные, и преподавательские, и практические, и общественные – связаны с одной сферой – налогами. Ты ведешь дело, обнаруживаешь глубокую проблему, потом пишешь об этой проблеме статью, читаешь по этой теме лекцию.
Пишу я сам. Никаких «литературных негров», как у Александра Дюма, у меня нет. Иногда прошу коллег посмотреть готовые тексты. Я очень благодарен коллегам, которые обнаруживают у меня пробелы в знаниях и критикуют по-деловому, по-доброму, по-товарищески. Также очень важна дисциплина или, вернее сказать, важно находиться в условиях дисциплины. Я уже двадцать лет являюсь главным редактором журнала «Налоговед». Журнал издается ежемесячно. Мне нужно каждый месяц писать заметку от главного редактора. Я бы давно перестал это делать, но наш выпускающий редактор, Маргарита Завязочникова, держит меня в ежовых рукавицах: «Сергей Геннадьевич, через три дня срок сдачи номера, Вы подготовили заметку? Может быть, я Вам напомню, какие темы в этом месяце? Верховный Суд рассматривал дело, законопроекты обсуждались в Думе или какие-то другие новости. Давайте я Вам просто помогу выбрать тему».
Думаю, мне повезло, что все мои интересы – и научные, и преподавательские, и практические, и общественные – связаны с одной сферой – налогами. Ты ведешь дело, обнаруживаешь глубокую проблему, потом пишешь об этой проблеме статью, читаешь по этой теме лекцию.
Пишу я сам. Никаких «литературных негров», как у Александра Дюма, у меня нет. Иногда прошу коллег посмотреть готовые тексты. Я очень благодарен коллегам, которые обнаруживают у меня пробелы в знаниях и критикуют по-деловому, по-доброму, по-товарищески. Также очень важна дисциплина или, вернее сказать, важно находиться в условиях дисциплины. Я уже двадцать лет являюсь главным редактором журнала «Налоговед». Журнал издается ежемесячно. Мне нужно каждый месяц писать заметку от главного редактора. Я бы давно перестал это делать, но наш выпускающий редактор, Маргарита Завязочникова, держит меня в ежовых рукавицах: «Сергей Геннадьевич, через три дня срок сдачи номера, Вы подготовили заметку? Может быть, я Вам напомню, какие темы в этом месяце? Верховный Суд рассматривал дело, законопроекты обсуждались в Думе или какие-то другие новости. Давайте я Вам просто помогу выбрать тему».
Скажите, пожалуйста, что побудило Вас прийти в адвокатуру и как изменилась Ваша профессиональная деятельность после получения статуса адвоката?
Это были внешние обстоятельства в виде закона, который предусматривал, что только адвокаты могут выступать в суде. Был такой закон. Позднее его отменил Конституционный Суд. Но на тот момент, когда этот закон действовал, я понимал, что хожу по налоговым делам в арбитражные суды и если не стану адвокатом, то не смогу работать. Оказалось, что в адвокатуру в то время поступить было достаточно просто. Имея ученую степень, не надо было сдавать экзаменов, достаточно принести присягу. Когда я учился и оканчивал институт, адвокатура была чем-то недосягаемым. Количество адвокатов в Москве было строго ограничено. Принимали туда очень мало и очень редко. Тогда я и не думал в этом направлении. Мой отец работал на железной дороге, мама – учителем в школе. Оказать протекцию было некому. А потом ситуация изменилась.
Я ни разу не пожалел о том, что пошел в адвокатуру. Наоборот, я попал в среду, очень для меня интересную и поучительную. Когда работаешь по правовой проблематике бизнеса, то не представляешь, что происходит в общем объеме юридических услуг. В стране более 80 тысяч адвокатов (по состоянию на 1 января 2023 г. количество российских адвокатов – 83 526, из них 75 633 имеют действующий статус. – Прим. ред.), и далеко не все они – адвокаты, специализирующиеся на юридическом сопровождении бизнеса. Очень много адвокатов работает с гражданами. Это геройская работа. Уровень доходов у всех совершенно разный. Кто-то зарабатывает за день столько, сколько другой за месяц. Но они делают очень важное дело. Нужно представлять всю картину и уважительно относиться ко всем коллегам. Это уважение у меня сформировалось.
Четыре года я был членом Совета ФПА РФ, в течение 13 лет – членом Совета Адвокатской палаты Московской области. Приходилось вырывать из практики один день в месяц. Но когда заседаешь в Совете, рассматриваешь дисциплинарные дела, лучше понимаешь, что происходит в адвокатском сообществе.
Это были внешние обстоятельства в виде закона, который предусматривал, что только адвокаты могут выступать в суде. Был такой закон. Позднее его отменил Конституционный Суд. Но на тот момент, когда этот закон действовал, я понимал, что хожу по налоговым делам в арбитражные суды и если не стану адвокатом, то не смогу работать. Оказалось, что в адвокатуру в то время поступить было достаточно просто. Имея ученую степень, не надо было сдавать экзаменов, достаточно принести присягу. Когда я учился и оканчивал институт, адвокатура была чем-то недосягаемым. Количество адвокатов в Москве было строго ограничено. Принимали туда очень мало и очень редко. Тогда я и не думал в этом направлении. Мой отец работал на железной дороге, мама – учителем в школе. Оказать протекцию было некому. А потом ситуация изменилась.
Я ни разу не пожалел о том, что пошел в адвокатуру. Наоборот, я попал в среду, очень для меня интересную и поучительную. Когда работаешь по правовой проблематике бизнеса, то не представляешь, что происходит в общем объеме юридических услуг. В стране более 80 тысяч адвокатов (по состоянию на 1 января 2023 г. количество российских адвокатов – 83 526, из них 75 633 имеют действующий статус. – Прим. ред.), и далеко не все они – адвокаты, специализирующиеся на юридическом сопровождении бизнеса. Очень много адвокатов работает с гражданами. Это геройская работа. Уровень доходов у всех совершенно разный. Кто-то зарабатывает за день столько, сколько другой за месяц. Но они делают очень важное дело. Нужно представлять всю картину и уважительно относиться ко всем коллегам. Это уважение у меня сформировалось.
Четыре года я был членом Совета ФПА РФ, в течение 13 лет – членом Совета Адвокатской палаты Московской области. Приходилось вырывать из практики один день в месяц. Но когда заседаешь в Совете, рассматриваешь дисциплинарные дела, лучше понимаешь, что происходит в адвокатском сообществе.
Расскажите, пожалуйста, о направлениях Вашей общественной работы.
Совет по совершенствованию третейского разбирательства при Министерстве юстиции РФ дает разрешение на создание арбитражей. Там мы обсуждаем совершенствование законодательства. Активная работа ведется в Торгово-промышленной палате, где я являюсь сопредседателем Экспертного совета по совершенствованию налогового законодательства и правоприменительной практики. Обсуждается отраслевая проблематика, проводится ежегодный форум. Его посещают руководители Федеральной налоговой службы, Министерства финансов, депутаты Государственной Думы. Мы предлагаем изменения в налоговое законодательство. Что-то удается принять.
В этом году я представил в Федеральной палате адвокатов РФ проект стандарта «Качество юридических консультационных услуг». Эта идея у меня родилась давно. Рынок юридических услуг (порядка 300 тысяч юристов) находится за рамками адвокатуры. Он ничем не урегулирован. На ранних этапах развития, в 1990-е гг., это было, скорее, хорошо и позволило всем цветам расцветать. Но природа не терпит пустоты, в том числе законодательной. Мой лозунг таков: «Урегулируй себя сам, иначе тебя урегулируют другие». Когда рынок ничем не урегулирован и юристы говорят, что не хотят никакого регулирования, они получат это регулирование со стороны государства, потому что рынок и игроки на нем очень разнородны, много непрофессионалов и мошенников. Порядок надо начинать наводить самим игрокам рынка. В 2018 г. мы такую работу начали. Потом она по разным причинам приостановилась. В начале этого года мы вели дело в Верховном Суде, где представляли консалтинговую компанию в споре с клиентом. Клиент обвинял компанию в оказании некачественных услуг. Но по каким критериям определяется, качественные услуги или некачественные? Мы выстраивали позицию в суде на основе доктрины, научных разработок, зарубежной практики, в том числе практики различных ассоциаций юристов, зарубежных адвокатур и т.д. По результатам данного спора родился проект стандарта. Он передан в Комиссию по этике и стандартам ФПА РФ для доработки и дальнейшего вынесения в апреле следующего года на утверждение XII Всероссийским съездом адвокатов.
Совет по совершенствованию третейского разбирательства при Министерстве юстиции РФ дает разрешение на создание арбитражей. Там мы обсуждаем совершенствование законодательства. Активная работа ведется в Торгово-промышленной палате, где я являюсь сопредседателем Экспертного совета по совершенствованию налогового законодательства и правоприменительной практики. Обсуждается отраслевая проблематика, проводится ежегодный форум. Его посещают руководители Федеральной налоговой службы, Министерства финансов, депутаты Государственной Думы. Мы предлагаем изменения в налоговое законодательство. Что-то удается принять.
В этом году я представил в Федеральной палате адвокатов РФ проект стандарта «Качество юридических консультационных услуг». Эта идея у меня родилась давно. Рынок юридических услуг (порядка 300 тысяч юристов) находится за рамками адвокатуры. Он ничем не урегулирован. На ранних этапах развития, в 1990-е гг., это было, скорее, хорошо и позволило всем цветам расцветать. Но природа не терпит пустоты, в том числе законодательной. Мой лозунг таков: «Урегулируй себя сам, иначе тебя урегулируют другие». Когда рынок ничем не урегулирован и юристы говорят, что не хотят никакого регулирования, они получат это регулирование со стороны государства, потому что рынок и игроки на нем очень разнородны, много непрофессионалов и мошенников. Порядок надо начинать наводить самим игрокам рынка. В 2018 г. мы такую работу начали. Потом она по разным причинам приостановилась. В начале этого года мы вели дело в Верховном Суде, где представляли консалтинговую компанию в споре с клиентом. Клиент обвинял компанию в оказании некачественных услуг. Но по каким критериям определяется, качественные услуги или некачественные? Мы выстраивали позицию в суде на основе доктрины, научных разработок, зарубежной практики, в том числе практики различных ассоциаций юристов, зарубежных адвокатур и т.д. По результатам данного спора родился проект стандарта. Он передан в Комиссию по этике и стандартам ФПА РФ для доработки и дальнейшего вынесения в апреле следующего года на утверждение XII Всероссийским съездом адвокатов.
Как Вы считаете, какими профессиональными навыками и качествами должен обладать адвокат, чтобы успешно представлять своих доверителей в высших судебных инстанциях – в Конституционном Суде, в Верховном Суде?
Конституционный Суд и Верховный Суд – это особый жанр. Их задача – направлять практику и руководить процессами, происходящими в правовой сфере, в большей степени, чем решать конкретные дела. Поэтому адвокату, который ведет дело в этих инстанциях, нужно шире смотреть на проблему – не с точки зрения конкретного правового кейса, а с точки зрения того, какое значение имеет проблема, проявившаяся в конкретном кейсе, для правопорядка, для конкретной отрасли права. Видеть не кирпич, а здание. Для того чтобы разговаривать с судьями Конституционного Суда на одном языке, надо заниматься наукой, и не только отраслевой, но и наукой конституционного права, читать литературу по этому направлению и понимать, как они смотрят на проблему, какие аспекты нужно подсветить и т.д. Можно сказать так: первая, вторая и третья судебные инстанции – это жанр разрешения дела, Верховный Суд и Конституционный Суд – это жанр разрешения правовой проблемы.
Конституционный Суд и Верховный Суд – это особый жанр. Их задача – направлять практику и руководить процессами, происходящими в правовой сфере, в большей степени, чем решать конкретные дела. Поэтому адвокату, который ведет дело в этих инстанциях, нужно шире смотреть на проблему – не с точки зрения конкретного правового кейса, а с точки зрения того, какое значение имеет проблема, проявившаяся в конкретном кейсе, для правопорядка, для конкретной отрасли права. Видеть не кирпич, а здание. Для того чтобы разговаривать с судьями Конституционного Суда на одном языке, надо заниматься наукой, и не только отраслевой, но и наукой конституционного права, читать литературу по этому направлению и понимать, как они смотрят на проблему, какие аспекты нужно подсветить и т.д. Можно сказать так: первая, вторая и третья судебные инстанции – это жанр разрешения дела, Верховный Суд и Конституционный Суд – это жанр разрешения правовой проблемы.
Какие теоретические и практические знания Вы использовали при участии в разработке Налогового кодекса РФ?
Разработка велась разными путями, порой неожиданными. Так, Конституционный Суд пригласил меня экспертом по делу, где речь шла о том, является ли налогом платеж, установленный законом или актом Правительства, названный платой, взносом и т.п. В законе в то время не было правового определения налога. В экспертном заключении я предложил правовое понятие налога, из которого следует, что если платеж, как бы он ни назывался, соответствует определенным критериям, то по своей сути является налогом. Установить налог – значит установить все элементы его юридического состава, субъект, объект, порядок исчисления базы, ставку и т.д. Если эти критерии выявляются, дальше определяется, как этот платеж должен регулироваться. Это мое определение вошло в текст постановления Конституционного Суда, а из постановления Конституционного Суда – в Налоговый кодекс РФ.
Позднее заместитель министра финансов Сергей Дмитриевич Шаталов приглашал меня помочь разработать нормы о консолидированном налогоплательщике, когда несколько компаний одной группы могут образовывать одного налогоплательщика. Я предложил концепцию, и она легла в основу законопроекта и правовой конструкции.
Разработка велась разными путями, порой неожиданными. Так, Конституционный Суд пригласил меня экспертом по делу, где речь шла о том, является ли налогом платеж, установленный законом или актом Правительства, названный платой, взносом и т.п. В законе в то время не было правового определения налога. В экспертном заключении я предложил правовое понятие налога, из которого следует, что если платеж, как бы он ни назывался, соответствует определенным критериям, то по своей сути является налогом. Установить налог – значит установить все элементы его юридического состава, субъект, объект, порядок исчисления базы, ставку и т.д. Если эти критерии выявляются, дальше определяется, как этот платеж должен регулироваться. Это мое определение вошло в текст постановления Конституционного Суда, а из постановления Конституционного Суда – в Налоговый кодекс РФ.
Позднее заместитель министра финансов Сергей Дмитриевич Шаталов приглашал меня помочь разработать нормы о консолидированном налогоплательщике, когда несколько компаний одной группы могут образовывать одного налогоплательщика. Я предложил концепцию, и она легла в основу законопроекта и правовой конструкции.
Расскажите, пожалуйста, о Вашей преподавательской деятельности. Отличаются ли нынешние студенты – будущие юристы от тех, которые были пять-десять-пятнадцать лет назад?
Я доцент кафедры финансового права юридического факультета МГУ. Читаю на четвертом курсе налоговое право. Это общий курс для всех студентов. Мы не ставим целью вырастить из них налоговых специалистов, поскольку на четвертом курсе у всех у них разная специализация. Но необходимо вооружить их базовыми знаниями, воспитать «нюх» на опасности, чтобы они понимали, какие основные принципы, конструкции есть в налогообложении, что может быть, чего не может быть. Отрасль касается всех юристов. Даже если вы занимаетесь трудовым правом, нужно знать, какие налоговые последствия возникают, что будет, если вы обрядите трудовые отношения в гражданско-правовую форму, не обвинят ли вас в злоупотреблении правом. Если вы занимаетесь договорной работой, возникает вопрос об уплате НДС – он внутри цены или сверху цены, часть цены или надбавка и т.д. Если вы занимаетесь корпоративным регулированием – отношения между компаниями, внешняя торговля, дивиденды, роялти, другие платежи, – все это имеет налоговые последствия. Поэтому, конечно, юристы широкого профиля должны иметь базовые знания по налогам. Мы стараемся такие знания преподать. Студенты, на мой взгляд, всегда разные. Есть очень пытливые ребята, которые действительно глубоко интересуются, задают порой такие сложные вопросы, на которые иногда не знаешь, что ответить. Есть лентяи.
Сейчас студентам сложнее в материальном плане. Когда я учился, на студенческую стипендию можно было выжить. Не шиковать, но вполне нормально жить месяц. Стипендия была 40 рублей, а проездной на месяц на все виды транспорта стоил 1 рубль. На 30 копеек можно было пообедать. Спрос на выпускников был высокий. Существовала система распределения молодых специалистов. На пятом курсе был день, когда приезжали, как тогда говорили, покупатели – представители разных ведомств, структур – и отбирали себе на работу будущих выпускников. Никто не оставался без работы. Вузов в то время было не 100 с лишним в одной Москве, как сейчас. Юристов готовили только в МГУ, МГИМО и ВЮЗИ (в настоящее время – Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина). А сейчас студенты со второго курса думают, где найти работу.
Когда мы рассматриваем резюме соискателей, я всегда обращаю внимание, во-первых, на оценки, а во-вторых, насколько студент был вовлечен в научную деятельность на факультете в институте – участвовал ли в студенческих кружках, конференциях, диспутах, олимпиадах и т.д. То есть не «отбывал ли он номер», потому что его отправили в юридический вуз мама с папой. У нас есть программа стажировок. Студенты приходят к нам сначала на бесплатную стажировку в рамках всевозможных вузовских программ. Мы смотрим на их работу, потом оставляем на оплачиваемые стажировки лучших – тех, кто показал себя. Кого-то переводим в штат, с кем-то прощаемся.
Я доцент кафедры финансового права юридического факультета МГУ. Читаю на четвертом курсе налоговое право. Это общий курс для всех студентов. Мы не ставим целью вырастить из них налоговых специалистов, поскольку на четвертом курсе у всех у них разная специализация. Но необходимо вооружить их базовыми знаниями, воспитать «нюх» на опасности, чтобы они понимали, какие основные принципы, конструкции есть в налогообложении, что может быть, чего не может быть. Отрасль касается всех юристов. Даже если вы занимаетесь трудовым правом, нужно знать, какие налоговые последствия возникают, что будет, если вы обрядите трудовые отношения в гражданско-правовую форму, не обвинят ли вас в злоупотреблении правом. Если вы занимаетесь договорной работой, возникает вопрос об уплате НДС – он внутри цены или сверху цены, часть цены или надбавка и т.д. Если вы занимаетесь корпоративным регулированием – отношения между компаниями, внешняя торговля, дивиденды, роялти, другие платежи, – все это имеет налоговые последствия. Поэтому, конечно, юристы широкого профиля должны иметь базовые знания по налогам. Мы стараемся такие знания преподать. Студенты, на мой взгляд, всегда разные. Есть очень пытливые ребята, которые действительно глубоко интересуются, задают порой такие сложные вопросы, на которые иногда не знаешь, что ответить. Есть лентяи.
Сейчас студентам сложнее в материальном плане. Когда я учился, на студенческую стипендию можно было выжить. Не шиковать, но вполне нормально жить месяц. Стипендия была 40 рублей, а проездной на месяц на все виды транспорта стоил 1 рубль. На 30 копеек можно было пообедать. Спрос на выпускников был высокий. Существовала система распределения молодых специалистов. На пятом курсе был день, когда приезжали, как тогда говорили, покупатели – представители разных ведомств, структур – и отбирали себе на работу будущих выпускников. Никто не оставался без работы. Вузов в то время было не 100 с лишним в одной Москве, как сейчас. Юристов готовили только в МГУ, МГИМО и ВЮЗИ (в настоящее время – Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина). А сейчас студенты со второго курса думают, где найти работу.
Когда мы рассматриваем резюме соискателей, я всегда обращаю внимание, во-первых, на оценки, а во-вторых, насколько студент был вовлечен в научную деятельность на факультете в институте – участвовал ли в студенческих кружках, конференциях, диспутах, олимпиадах и т.д. То есть не «отбывал ли он номер», потому что его отправили в юридический вуз мама с папой. У нас есть программа стажировок. Студенты приходят к нам сначала на бесплатную стажировку в рамках всевозможных вузовских программ. Мы смотрим на их работу, потом оставляем на оплачиваемые стажировки лучших – тех, кто показал себя. Кого-то переводим в штат, с кем-то прощаемся.
Скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, необходимо ли студенту, который планирует стать адвокатом, определяться со специализацией еще в период обучения?
Думаю, что специализация нужна. Другое дело, что адвокату-кабинетчику, работающему индивидуально, эту специализацию очень трудно обеспечить. Даже в коллегии или в небольших бюро ему не найти столько клиентов, чтобы углубляться только в одну специализацию. Такое счастье бывает только в крупных юридических фирмах. Но для этого нужен очень сильный маркетинг, когда не только сам адвокат взаимодействует с рынком, но и маркетинговый отдел. Специализация дает возможность быть глубоким экспертом. Но не будет ли такой специалист односторонен, подобно флюсу? У нас представители разных специализаций работают вместе в сложных проектах. В одной группе могут быть налоговый юрист, юрист по интеллектуальной собственности, юристы трудовой практики.
В крупных фирмах всегда есть программы обучения. У нас специальный менеджер занимается только обучением, чтобы, в том числе, выполнять стандарты адвокатской профессии, отслеживать норму повышения профессионального уровня, организовывать лекции, когда старшие юристы – партнеры читают лекции для младших юристов. Недавно у нас юристы таможенной практики читали лекцию об актуальных проблемах таможенного регулирования для всех остальных юристов.
Я за специализацию. Специализация – это более эффективная правовая помощь и, кстати, более дешевая, потому что не тратишь столько времени на изучение основ. При этом я за укрупнение игроков рынка. На юридическом рынке постоянно происходят дробления, когда распадаются крупные коллективы и образуются маленькие. Потом такой коллектив подрастает и снова распадается. Возможно, это наша российская ментальность – сниженная договороспособность. Отсутствует умение сотрудничать, объединяться и получать выгоду от такого сотрудничества. Я считаю, что это отрицательное явление. Нужно учиться договариваться. Главное – не в том, чтобы много заработать сейчас, а зарабатывать, может быть, и средне, но постоянно.
Думаю, что специализация нужна. Другое дело, что адвокату-кабинетчику, работающему индивидуально, эту специализацию очень трудно обеспечить. Даже в коллегии или в небольших бюро ему не найти столько клиентов, чтобы углубляться только в одну специализацию. Такое счастье бывает только в крупных юридических фирмах. Но для этого нужен очень сильный маркетинг, когда не только сам адвокат взаимодействует с рынком, но и маркетинговый отдел. Специализация дает возможность быть глубоким экспертом. Но не будет ли такой специалист односторонен, подобно флюсу? У нас представители разных специализаций работают вместе в сложных проектах. В одной группе могут быть налоговый юрист, юрист по интеллектуальной собственности, юристы трудовой практики.
В крупных фирмах всегда есть программы обучения. У нас специальный менеджер занимается только обучением, чтобы, в том числе, выполнять стандарты адвокатской профессии, отслеживать норму повышения профессионального уровня, организовывать лекции, когда старшие юристы – партнеры читают лекции для младших юристов. Недавно у нас юристы таможенной практики читали лекцию об актуальных проблемах таможенного регулирования для всех остальных юристов.
Я за специализацию. Специализация – это более эффективная правовая помощь и, кстати, более дешевая, потому что не тратишь столько времени на изучение основ. При этом я за укрупнение игроков рынка. На юридическом рынке постоянно происходят дробления, когда распадаются крупные коллективы и образуются маленькие. Потом такой коллектив подрастает и снова распадается. Возможно, это наша российская ментальность – сниженная договороспособность. Отсутствует умение сотрудничать, объединяться и получать выгоду от такого сотрудничества. Я считаю, что это отрицательное явление. Нужно учиться договариваться. Главное – не в том, чтобы много заработать сейчас, а зарабатывать, может быть, и средне, но постоянно.
Выбрали ли юридическую профессию Ваши дети?
У меня трое детей. Старший сын окончил юридический факультет МГУ. Он юрист. Средняя дочь – ювелир. Она окончила художественно-графический факультет Ленинского педагогического института и училище Фаберже. Занимается дизайном ювелирных украшений и дизайном сайтов, приложений. У нее сочетание классического дизайна с цифровыми технологиями. Получается очень красиво. Недавно я попросил ее сделать несколько вариантов приглашений на мой юбилей, потому что ничего из того, что предлагали, мне не понравилось. Она сделала изящно, красиво, с учетом того, как это будет смотреться на экране смартфона или компьютера. Мой младший сын – студент четвертого курса юридического факультета МГУ. Поначалу он учился без особой любви к правовым предметам. К четвертому курсу повзрослел, втянулся. По тем вопросам, которые он мне задает сейчас, я вижу, что он становится юристом по образу мышления. Но я всегда говорю, что юридическое образование не обязательно означает юридическую карьеру. Это хороший старт для многих карьер. Мои однокурсники – в политике, в бизнесе, в журналистике. Юридическое образование учит разбираться в людях, а это самое важное для жизни.
Источник: «Адвокатская газета»
У меня трое детей. Старший сын окончил юридический факультет МГУ. Он юрист. Средняя дочь – ювелир. Она окончила художественно-графический факультет Ленинского педагогического института и училище Фаберже. Занимается дизайном ювелирных украшений и дизайном сайтов, приложений. У нее сочетание классического дизайна с цифровыми технологиями. Получается очень красиво. Недавно я попросил ее сделать несколько вариантов приглашений на мой юбилей, потому что ничего из того, что предлагали, мне не понравилось. Она сделала изящно, красиво, с учетом того, как это будет смотреться на экране смартфона или компьютера. Мой младший сын – студент четвертого курса юридического факультета МГУ. Поначалу он учился без особой любви к правовым предметам. К четвертому курсу повзрослел, втянулся. По тем вопросам, которые он мне задает сейчас, я вижу, что он становится юристом по образу мышления. Но я всегда говорю, что юридическое образование не обязательно означает юридическую карьеру. Это хороший старт для многих карьер. Мои однокурсники – в политике, в бизнесе, в журналистике. Юридическое образование учит разбираться в людях, а это самое важное для жизни.
Источник: «Адвокатская газета»
